Цитаты о христианстве[]
В поисках чудесного [1][]
Глава 4[]
«Если вместо религии вообще мы возьмём христианство, тогда снова выяснится, что существует христианство номер один, т. е. язычество в христианском одеянии. Христианство номер два — это эмоциональная религия, иногда очень чистая, но лишённая силы, а иногда полная кровопролитий и ужасов, ведущая к инквизиции и религиозным войнам. Христианство номер три, примеры которого дают разнообразные формы протестантизма, основано на диалектике, доказательствах, теориях и так далее. Затем существует и христианство номер четыре, о котором люди номер один, два и три не имеют никакого понятия.
«В действительности христианство номер один, два и три — это только внешнее подражание. Лишь человек номер четыре стремится стать христианином; и только человек номер пять может быть подлинным христианином. Потому что быть христианином значит иметь бытие христианина, т. е. жить в соответствии с заповедями Христа.
«А люди номер один, два и три не способны жить согласно заповедям Христа, потому что с ними всё «случается». Сегодня — одно, а завтра — нечто совсем другое; сегодня они готовы отдать человеку последнюю рубашку, а завтра — разорвать на куски того, кто отказывается отдать им свою рубашку. Любое случайное событие бросает их из стороны в сторону. Они не принадлежат себе и поэтому не могут отважиться стать настоящими христианами и оставаться ими.
Глава 5[]
«Например, в христианстве всех исповеданий по традиции большую роль играет Тайная Вечеря Христа и его учеников. На этом основаны литургия и целый ряд догматов, обрядов и таинств. Её понимание стало причиной раскола, разделения церквей и возникновения сект; много людей погибло из-за того, что они не пожелали принять того или иного толкования данного факта. На самом же деле никто в точности не понимает, что именно имело место, что сделали в тот вечер Христос и его ученики. Не существует объяснения, которое даже отдаленно напоминает истину, потому что написанное в Евангелиях, во-первых, сильно искажено во время переписывания и переводов; во-вторых, Евангелия были написаны для тех, кто знает. Тем, кто не знает, они ничего не могут объяснить. И чем глубже такие люди стараются понять этот факт, тем в большие впадают ошибки».
«Для того чтобы понять то, что произошло на Тайной Вечере, надо прежде всего знать некоторые законы».
«Помните, что я говорил об «астральном теле»? Давайте вкратце повторим это. Люди, имеющие «астральное тело», могут общаться друг с другом на расстоянии, не прибегая к помощи обычных физических средств. Но для того чтобы такое общение было возможным, они должны установить друг с другом некоторую «связь». Поэтому, отправляясь в разные места, в дальние страны, люди иногда берут с собой что-нибудь, принадлежащее другому, особенно такие вещи, которые соприкасались с его телом, пропитаны его эманациями и т.п. Точно так же для установления связи с умершим человеком его друзья обыкновенно хранят какие-то его вещи. Этими вещами как бы оставлен особый след, нечто вроде проводов или нитей, протянутых в пространстве. Эти нити связывают данный предмет с человеком, им владевшим; иногда он жив, а иногда уже умер. Люди знали это с глубочайшей древности и различными способами использовали такое знание». «Следы его можно найти в обычаях многих народов. Вы знаете, например, что у некоторых народов есть обычай кровного братства. Двое или несколько человек смешивают свою кровь в одном сосуде и затем пьют из него, после чего их считают братьями по крови. Но происхождение этого обычая лежит глубже и восходит к магической церемонии установления связи между «астральными телами». Кровь имеет особые свойства, и некоторые народы, например, евреи, приписывали чрезвычайное значение магическим свойствам крови. Далее, вы должны знать, что если установлена связь между «астральными телами», она, согласно верованиям некоторых народов, не разрывается и смертью». «Христу было известно, что он должен умереть: так было решено заранее. Знали это и его ученики, и каждому из них было известно, какую роль ему предстоит сыграть. В то же время им хотелось установить постоянную связь с Христом. С этой целью он дал им выпить свою кровь и съесть свою плоть. Это вовсе не было хлебом и вином, а подлинным телом и подлинной кровью».
«Тайная Вечеря была магической церемонией, сходной с «кровным братством»; она устанавливала связь между «астральными телами». Однако есть ли в современных церквах хоть один человек, знающий это? Понимает ли кто-нибудь смысл Тайной Вечери? Всё давно забыто, всему придано совершенно иное значение. Остались лишь слова, смысл которых давно утрачен».
Эта лекция и особенно её конец вызвали в наших группах множество разговоров. Многих оттолкнуло то, что Гурджиев сказал о Христе, о Тайной Вечере; другие, напротив, почувствовали в этом какую-то истину, которой никогда не смогли бы достичь самостоятельно.
Глава 6[]
«Следующий вопрос: как стать христианином?
«Прежде всего, необходимо понять, что христианин — это не человек, который так называет себя, не человек, которого так называют другие люди. Христианин — тот, кто живёт в соответствии с заповедями Христа. Такие, каковы мы есть, мы не можем быть христианами. Чтобы стать христианином, человек должен быть способным «делать». А мы ничего не можем «делать», с нами всё «случается». Христос говорил: «Любите врагов ваших». Но как можем мы любить своих врагов, если мы не способны любить даже своих друзей? Иногда что-то в нас «любит», иногда «не любит». В нашем нынешнем состоянии мы не можем даже по-настоящему хотеть быть христианами, ибо опять-таки иногда «что-то желает» этого, а иногда «не желает». И нельзя долго желать одной и той же вещи, потому что внезапно, вместо желания быть христианином, человек вспоминает об очень хорошем, но дорогом ковре, который он видел в лавке. И вот, вместо того, чтобы желать быть христианином, он начинает думать, как бы ему приобрести этот ковёр, — и совершенно забывает о христианстве. Или же, если кто-то другой не верит в то, что он — замечательный христианин, он будет готов съесть его живьём или изжарить на угольях. Чтобы стать хорошим христианином, человек должен быть.
«Быть» — это и означает быть господином самого себя. А если человек не является господином самого себя, у него ничего нет и ничего не может быть. И он не способен быть христианином. Это всего-навсего машина, автомат; а машина не может быть христианином. Подумайте сами: возможно ли, чтобы автомобиль, пишущая машинка или граммофон были христианами? Это просто вещи, управляемые случаем; они ни за что не ответственны, ибо они машины. Быть же христианином значит быть ответственным. Ответственность приходит позднее, когда человек отчасти перестаёт быть машиной и начинает на деле, а не только на словах желать быть христианином».
— В каком отношении к известному нам христианству находится излагаемое вами учение? — спросил кто-то из присутствующих.
— Я не знаю, что вам известно о христианстве, — ответил Гурджиев, подчеркнув последнее слово, — и потребуется много разговоров в течение долгого времени, чтобы выяснить, что вы понимаете под этим словом. Но ради тех, кто уже знает, я скажу, что это, если угодно, эзотерическое христианство. В нужное время мы поговорим о значении этого слова, а сейчас продолжим обсуждения наших вопросов.
Глава 7[]
«То же самое происходит во всех областях человеческой деятельности. В литературе, науке, философии, в религии, в индивидуальной и, прежде всего, в общественной жизни, в политике можно наблюдать, как линия развития сил отклоняется от первоначального направления и спустя некоторое время идёт в противоположном направлении, по-прежнему сохраняя за собой прежнее название. Изучение истории с этой точки зрения раскрывает удивительные факты, которые механическое человечество не желает замечать. Пожалуй, самые интересные примеры перемены направления можно найти в истории религий, особенно в истории христианства, если изучать её беспристрастно. Подумайте, как много поворотов сил должно было случиться от Евангелия, проповедовавшего любовь, до инквизиции; или от аскетов первых веков, изучавших эзотерическое христианство, до схоластов, вычислявших, сколько ангелов может поместиться на острие иголки.
Глава 8[]
— Многие люди говорят, что им непонятна моральная сторона вашего учения, — сказал один из нас. — А другие говорят, что в вашем учении вообще нет морали.
— Конечно, нет, — сказал Гурджиев. — Люди так любят поговорить о морали. Но мораль — это всего-навсего самовнушение. Человеку необходима совесть. Мы не учим морали. Мы учим, как найти совесть. Людям непонятно, когда мы говорим это. Они заявляют, что у нас нет любви — просто потому, что мы не поощряем слабость и лицемерие, а, наоборот, срываем все маски. Тот, кто желает истины, не станет говорить о любви или морали, или о христианстве, так как он знает, насколько мы от них далеки. Христианское учение существует для христиан, а христиане — это те люди, которые живут по заповедям Христа, т.е. делают всё так, как учил Христос. Способны ли те, кто говорит о любви и морали, жить по заповедям Христа? Конечно, нет. Но разговоры подобного рода будут вестись всегда, ибо всегда найдутся люди, для которых слова дороже всего остального. Но это верный признак! Тот, кто так разглагольствует, — пустой человек; не стоит тратить на него время.
Глава 15[]
«Христианство запрещает убийство. Однако всё то, к чему ведёт наш прогресс,— это прогрессирующие способы убийства и ведения войны. Как же мы смеем называть себя христианами?
«Никто не имеет права называть себя христианином, если он не выполняет заповедей Христа. Человек может сказать, что он желает стать христианином, если он стремится выполнять эти заповеди. Если же он совсем о них не думает, или смеется над ними, или подменяет их какими-то собственными изобретениями, или просто забывает о них, он не имеет права называть себя христианином.
«Я привёл пример войны, потому что этот пример самый разительный. Но и без войны жизнь являет собой точно такую же картину. Люди называют себя христианами, однако не понимают, что они не только не желают, но и не могут быть христианами, ибо для этого необходимо не просто желать, а уметь — уметь быть единым. «Человек как таковой не един; это не «я», а «мы» или, более правильно, «они». Из этого всё проистекает. Предположим, человек решает, следуя Евангелию, подставить левую щеку, если его ударили по правой. Но так решает одно «я» в уме или в эмоциональном центре. Одно «я» знает и помнит об этом, а другие «я» не помнят. Вообразим, что случается на самом деле, если кто-то ударит такого человека. Вы думаете, он повернёт обидчику левую щеку? Никогда! У него даже не будет времени подумать о случившемся. Он или ударит обидчика по физиономии, или станет звать полицейского, или бросится бежать. Его двигательный центр будет реагировать привычным образом или так, как его научили, прежде чем этот человек сообразит, что именно он делает.
«Для того, чтобы подставить щеку, необходимо специальное обучение, длительная подготовка. И если эта подготовка является механической, она опять-таки ничего не стоит, ибо в подобном случае человек подставляет щеку лишь потому, что больше ничего не умеет делать».
— Может ли молитва помочь человеку жить по-христиански? — задал кто-то вопрос.
История христианства[]
В поисках чудесного[]
Глава 15[]
«Вообще говоря, о христианстве и о формах христианского поклонения нам известно очень мало; мы ничего не знаем об истории и возникновении многих вещей. Например, церковь, храм, где собираются верующие и где совершаются службы согласно особым обрядам, — откуда она взята? Люди совсем не думают об этом. Многие считают, что внешняя форма поклонения, обряды, пение гимнов и тому подобное были придуманы отцами церкви. Другие полагают, что эта внешняя форма была частично взята из языческих религий, а частично у евреев. Но всё это неверно; вопрос о происхождении христианской церкви, т.е. христианского храма, гораздо интереснее, чем мы думаем. Начать с того, что церковь и богослужение в той форме, какую они приняли в первые века христианства, не были заимствованы у язычников или у евреев, потому что ничего подобного не существовало ни в греческих, ни в римских культурах, ни в иудаизме. Еврейская синагога, еврейский храм, греческие или римские храмы разных богов представляли собой нечто совершенно отличное от христианской церкви, которая приняла свой облик в первом и втором веках. Христианская церковь — это школа; но люди забыли о том, что это школа. Вообразите школу, где учителя читают лекции и выполняют пояснительные демонстрации, а ученики или просто люди, заходящие в школу, принимают эти лекции и демонстрации за церемонии и обряды, за «таинства» и магию. Это было бы приближением к христианской церкви нашего времени. «Христианская церковь, христианская форма поклонения не изобретена отцами церкви, а заимствована в готовом виде из Египта, но только не из того Египта, который мы знаем, а из того, который нам неизвестен. Этот Египет находился на том же самом месте, что и известный нам, но существовал гораздо раньше. В исторические времена сохранились лишь небольшие отрывки его знания; но эти отрывки удерживались в тайне настолько хорошо, что мы даже не знаем, где они сохранялись.
«Многим людям покажется странным, если я скажу, что доисторический Египет был христианским за много тысяч лет до рождения Христа. Иными словами, его религия состояла из тех же принципов и идей, которые составляют подлинное христианство. В доисторическом Египте существовали особые школы, называвшиеся «школами повторения». В этих школах по определённым дням, а в некоторых из них, возможно, и ежедневно устраивались публичные повторения в сжатой форме всего курса наук, которому обучали в этих школах. Такое повторение продолжалось иногда неделю или месяц. Благодаря подобным повторениям люди, прошедшие курс, не теряли своей связи со школой и сохраняли в памяти всё, чему учились. Иногда они приходили из очень далёких мест лишь для того, чтобы прослушать повторение, и, почувствовав свою связь со школой, уходили. Существовали особые дни в году, когда повторения были особенно полными и производились с особой торжественностью; сами эти дни обладали символическим значением.
«Эти «школы повторения» стали образцами для христианских церквей. Форма богослужения в христианских церквах почти полностью повторяет курс науки, касающейся вселенной и человека. Индивидуальные молитвы, гимны, возглашения — всё имело своё значение в этом повторении, равно как и празднества, и религиозные символы, хотя смысл их забыт очень давно».
Продолжая свои объяснения, Гурджиев привёл несколько очень интересных примеров объяснений различных частей православной литургии. К несчастью, в то время мы не делали записей, и я не решусь восстановить их по памяти. Идея его объяснений заключалась в том, что литургия, начиная с первых её слов, проходит, так сказать, сквозь процесс повторения, отмечая все его стадии и переходы. В объяснениях Гурджиева меня особенно удивило то, сколь многое здесь сохранилось в чистой форме и как мало мы всё это понимаем. Его объяснения очень сильно отличались от обычных богословских и даже мистических толкований, и главная разница заключалась в том, что он отказался от большинства аллегорий. Я хочу сказать, что из его объяснений стало ясно, что мы принимаем многие вещи за аллегории, в то время как они вовсе не являются иносказаниями, и их нужно понимать более просто и психологически. Хорошим примером здесь служит то, что он сказал ранее о Тайной Вечере.
— Каждая церемония, или обряд, имеет ценность, если она выполняется без изменений, — сказал он. — Церемония — это книга, в которой написано очень многое. Каждый, кто обладает пониманием, может читать её. Один обряд содержит зачастую больше, чем сотня книг.
Указывая на то, что сохранилось до нашего времени, Гурджиев отмечал и то, что было утеряно и забыто. Он упоминал о священных плясках, которые сопровождали «службы» в «храмах повторения» и не были включены в христианскую форму богослужения. Он говорил также о различных упражнениях и об особых позах для разных молитв, т.е. для разных видов медитации; о приобретении контроля над дыханием и о необходимости уметь напрягать или расслаблять по своей воле любую группу мускулов; о многих других вещах, имеющих, так сказать, отношение к «технике религии».
"Путь к новому миру " [2][]
Глава 1[]
Малая Азия располагалась между вавилонским и греко-римским мирами, двумя великими центрами цивилизации, которые оказывали на ее жителей огромное влияние в течение всего первого тысячелетия до Р.Х. С приходом Христа Малая Азия стала одним из первых районов мира, обращенных в Христианство св. ап. Павлом и его сподвижниками. Причем христианская литургия была создана именно в центре Малой Азии, в Каппадокии. Это обстоятельство, на мой взгляд, чрезвычайно важно для понимания истоков гурджиевского учения.
Гурджиев неоднократно рассказывал о своем довольно долгом пребывании в Каппадокии, где он, судя по всему, занялся пристальным изучением истоков христианской литургии, введенной в церковную практику св. Василием Великим и другими теологами третьего и четвертого столетий. Они выстроили мост между Христианством и древними религиями, никоим образом не нарушая при этом чистоту христианского учения. В конце девятнадцатого века еще существовали монастыри, известные богатством своего теологического арсенала. По словам Гурджиева это так называемый "легоминизм" посредством которого древняя мудрость выражается в форме, казалось бы, преследующей совершенно иные цели.
Если я не ошибаюсь в том, что Гурджиев хотел привлечь наше внимание к Каппадокии, то по-видимому он провел в ней некоторое количество времени в поисках источников. Книга "Встречи с замечательными людьми" отчасти подтверждает это предположение. После своих приключений с Погоссяном, он возвратился на Кавказ, причем не самым обычным способом, то есть не по морю, а по суше, через Малую Азию. Наверное он провел довольно много времени с жителями Малой Азии, говорившими по-гречески и по-армянски, то есть с представителями той расы, из которой произошли его собственные родители.